То, что Антон – коренной москвич, было понятно из его манеры,  свойственной местным, ворчать о прошлом и, преимущественно лучшем прошлом, даже если сейчас трава, благодаря местной управе и канадским зернам, была зеленее. Они вышли с Молодцова через Ясный и сели в автобус 628 у пруда, где не в угоду сезону цвели жёлтые кувшинки, считающиеся сорняком и постоянно выдираемые коммунальщиками.  Автобус подошёл быстро, зато ворчание по поводу ожидания было с лихвой компенсировано нудными замечаниями, что раньше ходили по маршруту тарахтящие монстры с широким передним пружинным сидением-лавочкой, где можно было устроиться и смотреть в окно, допустим, на белоснежную медведковскую церковь, мимо которой они проезжали, или на речку.  Пока они стояли в пробке на мосту (здесь она была вечным атрибутом, мост-то, однополосный, соединял два немаленьких района – Южное Медведково и Свиблово), Антон, на радость и отдых девушке, молча, рассматривал камыши в парке на Заповедной, явно приметив снующего в них кикимора. Откуда в московском недопарке обнаружился этот пережиток лопухойдной цивилизации, сказать трудно. Считалось, что они давно покинули места обильного скопления людей, а  здесь – прямо в столице. С другой стороны, если на конечной паслась коза, а на Дежнёва были курятники  и загоны с кроликами, стоит ли удивляться  несчастному представителю нечисти в количестве штуки? Район всегда жил особенной жизнью, отличной от общемосковской, Яд это любил и переезжать никуда не хотел, исключая случаи, когда влияние отца было слишком сильным, но стихийный интерес оказывался именно стихийным  и после пресса двух дней исчезал на пару лет. Их схожесть шла обоим на руку, однако доводила до белого каления всех знакомых и мало знакомых, особенно из магчества. Один Ядвиг – терпимо, два – тушите свет, пакуйте чемоданы, они всё равно вас достанут, если вы имели неосторожность их заинтересовать.  Вышла пара у Берёзовой аллеи, Антон тотчас умудрился прокомментировать, дескать, раньше автобус двести какой-то поворачивал и довозил прямо до входа на ВВЦ со стороны Сельскохозяйственной улицы.  Затем ему резко ударило в голову, и парень потянул Дарью за руку в сторону  метро Ботанический сад. Спустя пять минут они уже взбирались на железнодорожные пути.  Ещё через пять они стояли на мосту, а Яд весело ухмылялся, взглядом показывая спутнице золотую высокую статую Будды, спрятанную в лесу.  Храм представлялось возможным разглядеть только отсюда, снизу – мешали гаражи и лес. Маг никогда не задавался вопросом, зачем так прятать место поклонения, но для себя запомнил, что в ярких солнечных лучах выглядит оно красиво. Совершив импровизированную экскурсию, Дарья и Яд пошли через Леоновский лес. Здесь бурчание достигло апогея. Антон настолько яро стал высказываться против облагораживания территорий, мол, испортили лес, плевать, что раньше маньяками славился, нет атмосферы, парк сделали какой-то искусственный, что создавалось устойчивое впечатление, что кое-кто явно был в списке местных ужасов в верхушке рейтинга по количеству жертв и любви к «профессии».  Он даже не обратил внимания, как отреагировала Дарья. Наконец,  парень понял: надо бы отпустить запястье любимой, пока то не совсем фиолетовое, а лишь сиреневое.
- Прости.
И бегом дальше. На мостике над Лихоборкой  пара встретила съёмочную группу, работавшую над очередной серией заунывной мелодрамы. Яд приметил, как двое гримёров суетятся вокруг юной дамочки, облачённой в белое платье, обмахивающейся веерочком. Дамочка с ланьими глазками хлопала ресничками и то и дело пыталась отпихнуть назойливых компаньонов. Ядвиг усмехнулся и шепнул на ухо возлюбленной:
- Давно не видел, чтобы комиссионеры с суккубом работали. Обычно они друг друга не переносят, разве что в азартные игры на эйдосы играют. Видать, продул им суккуб, вот и ждут они платы за партию, когда эта мамзель охмурит красавчика-актёра, ботаника-статиста и, пожалуй, режиссёра и звукооператора. Неплохое оно обличье выбрало, модное нынче, хорошо эйдосов загребёт, с лёгкой руки.
Его забавляло, как часто мужчины готовы произнести формулу отречения ради пустой нимфетки. За Дарью бы он произнёс, но. Целых два «но»: Даша бы эйдос у него не просила, а суккуб, принявший её облик, быстро бы жарился под градом искр ядовского кольца.  Вообще-то Антон подумывал присягнуть Мраку, чтобы получить дарх: в последнее время частенько ему вместо платы приносили парочку горящих, горячих голубых искорок в бумаге или банке, а толку? Приходилось продавать по невыгодному курсу – дураку ясно, что вечные крохи в дырках от бубликов не измеряются. Куда деться? Использовать-то не может. Иногда при нём кого-то убивали, иногда и сам он заказ выполняя убивал, если лопухойда какого просили, невыгодно это – убить убьёшь, грехов возьмёшь, а рядом комиссионерские пластилиновые мордочки суетятся, сразу же лапки противные к эйдосам сияющим тянут. Они их заработали? Нет. Ладно, максимум, отобьёшь их – сразу цену предлагают. Несколько дырок от бубликов. Одно огорчение.
Долго рассматривать сериальщиков не было смысла, поэтому юноша отправился к входу на территорию ВВЦ. В отличие от центральной аллеи, здесь всегда было тихо, только голос на записи повторял: «Рыбалка! Заходите, ловите осетра в нашем комплексе! Сегодня скидки» да крик подстреленного в пэинтболле.
- Пончики хочешь? Или сначала корм купим?